21 марта, отмечается Всемирный день поэзии. Этот вид искусства неразделим с музыкой и имеет много общего.
Поэтический текст, как и мелодия подчиняется определённому ритму, темпу и тональности. Поэзия является основой для вокальных произведений. Композиторы и поэты неразрывно творят друг с другом и создают уникальные шедевры…
Многие поэты были вдохновлены джазовой музыкой и сочиняли свои стихи, взяв от джаза характерные черты: «раскачивание» интонаций, мотивов, ритмов, принцип чередующихся соло и свободу импровизации.
Настоящими джазовыми поэтами можно назвать Валентина Парнаха, Иосифа Бродского, Андрея Вознесенского.
Собрали для вас наиболее известные джазовые стихи:
Валентин Парнах – Джаз (1922)
Мы были джаза лишены.
О, гроб! Неистовством дохнули
После кошмарной тишины
Вдруг сотрясенные кастрюли.
Причуды звуковых систем!
На стержне вздрагивали гонги,
Хрипучки взвинчивались, гонки,
Неукрощаемы ничем…
Противозвучий мастера!
В лад музык ерзанья и дерги.
Пружинный зад и плеч игра
В разгаре негритянских оргий.
И, в плечи голову ввинтив,
Прерывно выкинул обратно.
При содроганиях гадюк
Споткнулся, сидя. Острый взвив,
Изогнутою кистью крюк,
Прицел ударного пневманта…
Валентин Парнах – Дрожь банджо, саксофонов банды (1919)
Дрожь банджо, саксофонов банды.
Корчи. Карамба! Дребезжа,
Цимбалят жадные джаз-банды
Фоножар.
Взвары язвительной известки,
Переменный электрический ток.
Озноб. Отскакивания хлестки.
Негр захватил и поволок
Неведомых молекул бучи,
Нахлобучил
На саксофон свой котелок.
Он превосходно исковеркал
Неслыханный чуб фейерверка.
Освобождение от иг!
Причудливый, веселый негр
Изверг вдруг судороги игр,
Подрагивания новых нег!
Все врозь!
Минута – музыка вся настежь.
Внезапно лопание шин.
Грохнулись оземь части
Звенящих плоскостей машин.
И вдруг – насквозь
Автомобильный рожок
Вытянутый стальной язык. Вой.
Узкий укус. Среди храпа
Я с разможженной головой.
Жести ожог.
Захлопнулся клапан.
Николай Заболоцкий – Фокстрот (1928)
В ботинках кожи голубой,
В носках блистательного франта,
Парит по воздуху герой
В дыму гавайского джаз-банда.
Внизу — бокалов воркотня,
Внизу — ни ночи нет, ни дня,
Внизу — на выступе оркестра,
Как жрец, качается маэстро.
Он бьет рукой по животу,
Он машет палкой в пустоту,
И лёгких галстуков извилина
На грудь картонную пришпилена.Ура! Ура! Герой парит —
Гавайский фокус над Невою!
А бал ревет, а бал гремит,
Качая бледною толпою.
А бал гремит, единорог,
И бабы выставили в пляске
У перекрестка гладких ног
Чижа на розовой подвязке.
Смеется чиж — гляди, гляди!
Но бабы дальше ускакали,
И медным лесом впереди
Гудит фокстрот на пьедестале.И, так играя, человек
Родил в последнюю минуту
Прекраснейшего из калек —
Женоподобного Иуду.
Не тронь его и не буди,
Не пригодится он для дела —
С цыплячьим знаком на груди
Росток болезненного тела.
А там, над бедною землей,
Во славу винам и кларнетам
Парит по воздуху герой,
Стреляя в небо пистолетом.
Иосиф Бродский – Пьеса с двумя паузами для сакс-баритона (1961)
Металлический зов в полночь
слетает с Петропавловского собора,
из распахнутых окон в переулках
мелодически звякают деревянные часы комнат,
в радиоприемниках звучат гимны.
Все стихает.
Ровный шепот девушек в подворотнях
стихает,
и любовники в июле спокойны.
Изредка проезжает машина.
Ты стоишь на мосту и слышишь,
как стихает, и меркнет, и гаснет
целый город.
Ночь приносит
из теплого темно-синего мрака
желтые квадратики окон
и мерцанье канала. Играй, играй, Диззи Гиллеспи,
Джерри Маллиган и Ширинг, Ширинг,
в белых платьях, все вы там в белых платьях
и в белых рубахах
на сорок второй и семьдесят второй улице,
там, за темным океаном, среди деревьев,
над которыми с зажженными бортовыми огнями
летят самолеты,
за океаном.
Хороший стиль, хороший стиль
в этот вечер,
Боже мой, Боже мой, Боже мой, Боже мой,
что там вытворяет Джерри,
баритон и скука и так одиноко,
Боже мой, Боже мой, Боже мой, Боже мой,
звук выписывает эллипсоид так далеко за океаном,
и если теперь черный Гарнер
колотит руками по черно-белому ряду,
все становится понятным.
Эррол!
Боже мой, Боже мой, Боже мой, Боже мой,
какой ударник у старого Монка
и так далеко,
за океаном,
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
это какая-то охота за любовью,
все расхватано, но идет охота,
Боже мой, Боже мой,
это какая-то погоня за нами, погоня за нами,
Боже мой,
кто это болтает со смертью, выходя на улицу,
сегодня утром. Боже мой, Боже мой, Боже мой, Боже мой,
ты бежишь по улице, так пустынно, никакого шума,
только в подворотнях, в подъездах, на перекрестках,
в парадных,
в подворотнях говорят друг с другом,
и на запертых фасадах прочитанные газеты оскаливают
заголовки.
Все любовники в июле так спокойны,
спокойны, спокойны.
Андрей Вознесенский – Беременный бас. Вступление (2001)
Даждь нам джаз. А сапогом по роже?
Как мужик беременный – пузатый бас.
Джаз – вид жизни. Боже, Боже,
даждь нам джаз!
В Бийске – минус 70. Обморозишь сердце.
Может, впрямь согреются, играя джаз?
Вымерзает интеллигенция.
Замерзает рабочий класс.
Совесть измеряется килогерцами.
Даждь нам газ!
Русские джазисты, бомжи элитарные,
пальцы коченеют в такие холода!
Ты куда ведешь нас, ударник,
ударник-ударникуданикуданикуда – НИКУДА
Джем, жим, джин, джин-тоник,
тоник-тониктониктониктоникто – НИКТО
Бабочка с иголки подсела мне на тай –
на тай-натайнатайнатайнатайна – ТАЙНА
Но над веками
взмахнет руками
Христос – как без палочки дирижер-джазист.
Как Он устал дирижировать нами!
Булат Окуджава – Джазисты (1959)
Джазисты уходили в ополченье,
цивильного не скинув облаченья.
Тромбонов и чечеток короли
в солдаты необученные шли.Кларнетов принцы, словно принцы крови,
магистры саксофонов шли,
и, кроме,
шли барабанных палок колдуны
скрипучими подмостками войны.На смену всем оставленным заботам
единственная зрела впереди,
и скрипачи ложились к пулеметам,
и пулеметы бились на груди.Но что поделать, что поделать, если
атаки были в моде, а не песни?
Кто мог тогда их мужество учесть,
когда им гибнуть выпадала честь? Едва затихли первые сраженья,
они рядком лежали. Без движенья.
В костюмах предвоенного шитья,
как будто притворяясь и шутя.Редели их ряды и убывали.
Их убивали, их позабывали.
И все-таки под музыку Земли
их в поминанье светлое внесли, когда на пятачке земного шара
под майский марш, торжественный такой,
отбила каблуки, танцуя, пара
за упокой их душ.За упокой.
